Шадограмма, рэйограмма, фотограмма.… Этот список можно продолжить, указав ещё одно имя-название: фотограмма Китаева. В конце 1980-х, а точнее, в 1989 Александр Китаев «открыл» для себя фотографию без камеры. Оказалось, что, если объект поместить на светочувствительную бумагу и включить яркий свет, получится необычное изображение, лишь отчасти напоминающее сам объект. Но если большинство его знаменитых предшественников работали с простыми контурами и силуэтами, то Александр Китаев стал экспериментировать с объёмным стеклом и работать лучом света как кистью. В его композициях главным становится свет. Свет создаёт новую реальность, которая притягивает взгляд и приглашает путешествовать в своих глубинах, а объекты обретают смысл и значимость в зависимости от того, насколько они наполнены светом. И тут нужен гениальный взгляд художника, который,
как «магический кристалл», создаёт волшебный «сдвиг» в восприятии мира.
И. Г. : Александр, с чего для вас началась фотограмма? Что подтолкнуло к такому занятию?
Александр Китаев: Для этого было несколько посылов. Начнём с того, который может показаться на первый взгляд довольно прозаическим. Мой любимый фотоаппарат, которым я осуществлял свои артистические жесты, стал умирать - все его жизненно важные органы стали сбоить под воздействием времени. Я в то время работал на заводе фотографом, и всякой казённой аппаратуры у меня было вволю, но и для казённых целей я работал своим фотоаппаратом, так как он был намного лучше: давал качественнее изображение, были лучше объективы, лучше затвор и т. д.
Так вот, больной камерой всё труднее было работать, а приобрести новый инструмент возможности не было. Моя активная творческая жизнь требовала найти адекватный выход, и я решил делать фотографии без камеры.
Другой причиной, побудившей меня заняться фотограммой, было желание уйти из утилитарного ремесла. Мне захотелось абстрактного мышления и свободы от фактического фотоизображения.
И. Г. : Вам были знакомы подобные изображения, сделанные вашими предшественниками? Вы пытались сначала повторить кого-то или сразу стали делать что-то своё?
Александр Китаев: Когда я уже увлёкся фотограммой, мне стало любопытно, кто, когда и как делал подобное. Так я узнал, что первыми фотографическими изображениями в России были «световые картины» - контактные отпечатки листьев растений, полученные в столичном Петербурге учёным-ботаником Императорской Академии наук Ю. Ф. Фрицше на светочувствительных материалах, изготовленных в 1839 г. одним из отцов светописи - Фоксом Тальботом. В 20-х годах ХХ века представитель знаменитой художественной школы Баухауз Ласло Мохой-Надь стремился создавать с помощью фотографии художественные образы, а не документы, как это практиковалось в его время. В те же годы фотограммой занимались всемирно известный русский художник Александр Родченко, чьи фотограммы довольно редко встречаются в публикациях, и его современник, творец русского авангарда Георгий Зимин, чьи произведения также увидеть непросто, так как они по большей части находятся в частных зарубежных коллекциях.
Конечно, я пробовал работать и с листьями, это все пробовали, и первые мои фотограммы были довольно простыми. Но я быстро понял, что мне неинтересно делать силуэтную фотограмму, неинтересно выстраивать из этих силуэтов какие-то узнаваемые образы (например, портреты из скрепок). Мне хотелось совсем «отвязаться» и делать изображения пространства и времени без опоры на объект и его навязчивый контур.
Для меня фотограмма заменила натюрморт, которым я никогда не занимался. Я выстраивал композиции из прозрачных или полупрозрачных объектов и пытался увидеть их взаимодействие друг с другом и с пространством.
И. Г. : Какие чувства вы испытали, заглянув в фантастический мир через бутылочное стёклышко?
Александр Китаев: Для меня это было абсолютным увлечением, так как никакого прикладного значения мои фотограммные изображения не имели, в отличие от Баухауза или Родченко, чьи фотограммы использовались в прикладном дизайне для создания обложек, плакатов и пр. Это была игра свободы, я создавал пространство, я чувствовал себя демиургом.
Работая со знакомыми объектами, я видел, как из них появляется невидимая нам суть, как они красивы, как они хотят сфотографироваться (по Бодрийяру).
И. Г. : Как складывались ваши циклы, ведь это не серии, а именно циклы, которые могут длиться бесконечно долго и постепенно дополняться?
Александр Китаев: Потому я и назвал их циклами. Должен оговорить, я не всё время этим занимался. Когда погружался в мир фотограммы на месяц или
два, невозможно было делать прямую фотографию - я был весь в этом космосе. Потом реальная жизнь выдёргивала из этого состояния и заставляла вновь заняться прикладной фотографией. Первый сформулированный цикл я назвал «тара incognita» или, проще говоря, «тара неизвестная» (1989-1990), в котором исследовал пластические, светотеневые, композиционные и другие возможности стеклотары, тогда я только приноравливался и присматривался к объектам.
Чтобы понимать, как работать с тем или иным сосудом, я даже поначалу затеял делать галерею портретов бутылок, их внутреннего светового облика. Главным было так подобрать свет и экспозицию, чтобы работали и силуэт, и блики, и внутренняя структура объекта. Получались любопытные вещи. Когда блик вдруг выплёскивается за пределы объекта, ты понимаешь, что объект живёт не только в замкнутом внутри себя пространстве (бутылка, например), но он ещё во все стороны отбрасывает какие-то флюиды, лучи, которые я и старался зафиксировать.
И. Г. : А были любимые модели?
Александр Китаев: Да, мне попался объект, с которым я работал несколько лет. Он очень красиво рисовал внутри себя, эти лучи жили своей жизнью, можно было поймать их в каких-то фантастических сочетаниях; это был разбитый кувшин. Когда я уходил с завода, то поленился его забрать: мне показалось, что это тупик, столько всего уже с ним сделано. Но через некоторое время я понял, что мне его катастрофически не хватает и замены ему нет.
И. Г. : Увидев объект, вы сразу можете предположить, что из него получится?
Александр Китаев: По-разному. Иногда чувствую, что́ сработает, а что нет. Порой из самых простых и невзрачных бутылок получаются замечательные изображения, а с виду красивые и изящные предметы оказываются неинтересными, или я просто не умею их хорошо сфотографировать.
И. Г. : Случались ли самоповторы, и как трудно было их избежать?
Александр Китаев: Мир фотоабстракции мне представлялся бесконечным, но, тем не менее, я видел свои тупики и пытался уходить от объекта. Фотограмма всегда диктуется масштабом объекта, силуэт пол-литровой бутылки умещается на листе 30х40. Когда я увидел, что лучи, разлетающиеся от неё, которые я стараюсь сохранить, создают гораздо большую плоскость изображения, мне стало интересно работать дальше. Изначально моим световым источником был увеличитель, позже я начал строить некие установки, которые могли бы мне позволить трансформировать предмет и создать из объекта одного масштаба куда большие картины. Для этого я применял стёкла, зеркала. Например, из крошечных колбочек сделаны фотограммы метрового размера, уместившие всё: их силуэты, их тени, их блики. Затем я придумал трансформировать и сам лист светочувствительной бумаги, чтобы создать другой рисунок. Применение
тонирования и использование разных типов фотобумаги также давали дополнительные возможности при создании уникальных изображений.
И. Г. : Ваши фотограммные циклы создавались по очереди или пересекались?
Александр Китаев: Конечно, пересекались. Для меня это была чистая игра. Я всё время придумывал что-то новое. Например, принялся творить изображения, поливая листы светочувствительных материалов проявителем.
Химиография - так называется этот процесс - очень увлекательное занятие! Практически на одном дыхании я создал фотоживописные картины, которые впоследствии сложились в два цикла: «Первые дни творения» и «Слушая музыку» (1990-1991). «Загул» в химиографию длился довольно долго и отодвинул фотограмму года на полтора, до той поры, пока не появилась новая идея. В те годы я купил очень дорогой по тем временам русскомериканский альбом «Фотографии Земли из космоса». Я увидел Землю и понял, что в своих стеклянных объектах вижу те же самые структуры и фактуры. Это было
безумно интересно, открылся космос. Так родились циклы «Забытый зодиак» и «Ландшафты» (1994-1995).
Когда я попробовал менять источники света, располагать их внутри или в любой точке на поверхности объекта, я опять увидел поразительную
картину. Мне попался объект, который при таких экспериментах вдруг начал давать какие-то физиологические изображения с эротическим подтекстом. Эти изображения сложили ещё один цикл, который я назвал «Игра в бутылочку» (1994).
Появлялись и такие фотограммы, которые были мне очень любы, но напрямую в тот или иной цикл не вписывались. И я придумал для них название: «Путешествия света». По сути, все фотограммы - это путешествия света. Этот цикл достаточно большой и может постоянно дополняться.
И. Г. : Фотограмма, с её уникальной эстетикой и безграничными композиционными возможностями, пожалуй, не соответствует ни одному
жанру фотографии. Можно ли её отнести к особому виду изобразительного искусства?
Александр Китаев: Работая с фотограммами, я изучал общие законы изобразительного искусства, мне просто удобнее было делать это на фотобумаге. Для меня самого неожиданным оказалось, что мои попытки потренироваться на новых формах привели к изменению восприятия мира и созданию изображений, которые далеко отходят от фотографии. Мне понравилась любопытная трактовка понятий «светопись» и «фотография» В. Т. Грюнталя в книге «Фотоиллюстрация. Светопись. Трансформация. Фотомонтаж». Отмечая, что слово «светопись» есть точный перевод слова «фотография», автор не ставил между ними знака равенства, а утверждал, что фотография - лишь один из частных случаев светописи. Развивая эту мысль, он писал: «Получение изображения при помощи светописи может не нуждаться в необходимых для фотографии оптических системах. Пройдя многовековой путь, светопись и сейчас применима в своём
первозданном и чистом виде, но уже с использованием технических достижений, которые были внесены порождённой ею фотографией». Таким образом, по Грюнталю всё, что написано «карандашом природы»,как обозначил своё изобретение Тальбот, в незапамятные времена разделилось на два направления: светопись как чистое искусство и фотография как прикладное мастерство.
И. Г. : Ваши фотограммы неизменно вызывают широкий спектр эмоций от непонимания и даже неприятия до полного восторга. Возможно ли
как-то помочь непонимающему зрителю и нужно ли это делать?
Александр Китаев: Каждый человек наделён способностью воспринимать, но далеко не каждый воспитал в себе из этой способности умение. Привнося какую-то литературу в абстрактные композиции (для этого достаточно озаглавить только циклы, а не каждое изображение в отдельности), совсем не обязательно принуждать зрителя считывать эту литературу. Гораздо ценнее предоставить свободу прочтения художественного высказывания.
И. Г. : Несмотря на то, что фотограмма и сегодня остаётся редкой и экзотичной, увлечением немногих любителей случайной, непредсказуемой
игры, находятся, к счастью, ценители такого творчества. Жалко расставаться с уникальным произведением, не имеющим тиража?
Александр Китаев: Если я своё произведение выпустил в свет, оно уже живёт своей самостоятельной жизнью, и его жизнь гораздо дольше моей. Если оценили и приобрели - это приятно.
Фотограф, куратор, историк фотографии. Родился в 1952 году в Ленинграде. Член Союза фотохудожников России (1992), Союза Художников России (1994). В 1977 окончил факультет фотокорреспондентов городского университета рабкоров при Ленинградском Доме Журналистов. Входил в фотолюбительские объединения: фотоклубы ВДК, «Дружба» (1972-1982); «Зеркало» (1987-1988). Работал фотографом на судостроительном предприятии (1978-1999). Член организационного совета фестиваля «Традиционный осенний Фотомарафон» (1998-2003). С 1999 свободный художник. В 2000 году организовал издательство Арт-Тема, специализировавшегося на выпуске изданий по фотоискусству (арт-директор, 2000-2001). Редактор раздела «Арт-мансарда» сетевого журнала Peter-club (2000-2001). Арт-директор фотогалереи «Раскольников» (2004-2005). Автор более семидесяти персональных выставок, проходивших в России, Англии, Германии, Голландии, Греции, Италии, Швейцарии, участник более 150 групповых выставок. С 1996 по 2010 гг. в качестве куратора осуществил восемнадцать выставочных проектов. Автор текстов по истории фотографии, автор-составитель ряда альбомов и книг. Стипендиат мэрии Парижа (2006).
Произведения хранятся в Государственном Русском музее, СПб.; Российской национальной библиотеке, СПб.; Государственном музее истории Санкт-Петербурга; Ярославском художественном музее; Музее «Московский дом фотографии»; Московском музее современного искусства; Государственном Русском музее фотографии, Нижний Новгород; Музее фотографических коллекций, Москва; Музее нонкомформисткого искусства, СПб.; Государственном центре фотографии (РОСФОТО), СПб.; Фотографическом музее «Дом Метенкова», Екатеринбург; Литературно-мемориальном музее Ф.М. Достоевского, СПб.; Музее института русской литературы (Пушкинский дом), СПб.; Санкт-Петербургском государственном музее музыкального и театрального искусства, СПб.; Музее «Дом В. В. Набокова», СПб. Произведения входят в коллекции: Фонда «Свободная культура», СПб.; Фонда исторической фотографии им. Карла Буллы, СПб.; Фонда Ruarts, Москва; Музея истории фотографии, СПб.; Музея Органической культуры, Коломна; Центра фотографии имени братьев Люмьер, Москва; Центра Гуманитарных исследований Гарри Рэнсона, Ostin, Texas, USA; Е. Ю. Андреевой, СПб.; В. Н. Вальрана, СПб.; Галереи «Артнасос», СПб.; Галереи Гисич, СПб.; М. И. Голосовского, Красногорск; А. В. Логинова, Москва; О. И. Плюшкова, СПб.; Luke & A Gallery of Modern Art, London; The Navigator Foundation, Boston, USA; The Norton and Nancy Dodge Collection, USA; The Jane Voorhees Zimmerli Art Museum, Rutgers; The State University of New Jersey, New Brunswik, NJ, USA; Mendi Kaszier Foundation, Antwerpen, Belgien; Jean Olaniszyn Collection, Losone, Svizzera; M. Redaelli & P. Todorovch, Sorengo, Svizzera; Russian Art Collection Gianni Foraboschi, Milano, Italia; Mark Faist, Houston, TX, USA; Культурного центра Локарно «Rivellino LDV», Svizzera и др.
Читал лекции по истории и теории фотографии и проводил мастер-классы в Государственном музее истории Санкт-Петербурга; Государственном Русском музее фотографии (Нижний Новгород); Фотографическом музее «Дом Метенкова» (Екатеринбург); Молодежном образовательном центре Государственного Эрмитажа; Музее истории фотографии (Санкт-Петербург); Музее истории фотографии (Коломна); Балтийской фотошколе (Санкт-Петербург); Фонде «Петербургские фотомастерские» (Санкт-Петербург); Школе визуальных искусств (Москва); Калининградском Союзе фотохудожников; Государственном центре фотографии РОСФОТО (Санкт-Петербург); Leica Akademie (Москва) и др.
Соч.:
Благословение / вст. ст. И. Чмырева. СПб., 2000
Невольная линия ландшафта / вст. ст. В. Савчук. СПб., 2000
Still-light / вст. ст. И. Чмырева. СПб., 2000
Фотографическое время Карла Буллы / Петербург. 1903 год в фотографиях К.К. Буллы: каталог, 2003
Василий Сокорнов. Специальность: виды Крыма / Василий Сокорнов. Виды Крыма: каталог. СПб., 2005
Живые существа в светописной репрезентации / Многоточие. К истории светописи. Альбом. СПб., 2005
Первый светописец Петербурга / Иван Бианки – первый светописец Петербурга: каталог. СПб., 2005
Жизнеутверждающий жанр / Ню. Альбом. СПб., 2006
Субъектив. Фотограф о фотографии. СПб., 2006
О фотографии, Петербурге и конце века / Борис Смелов. Ретроспектива: каталог ГЭ, 2009
Жанр: Петербург. Альбом. СПб., 2011
Субъективно о фотографах. Письма. СПб., 2013
Петербургская экспедиция Ивана Бианки / Русский Мiръ: альманах. СПб., 2014
Санкт-Петербург в творчестве немецких фотографов XIX века: каталог. СПб., 2014
Петербург Ивана Бианки. Poste restante. СПб., 2015
Лит.:
Фотоpostscriptum: каталог / вст. ст. А. Боровский, СПб., 1993
Self-Identification. Positions in St. Petersburg Art from 1970 until Today. Berlin, 1994
Die neue russische Fotografie: Catalogue. Leverkusen, Germany, 1998
Русский музей представляет: Абстракция в России. XX век / Альманах. Вып. 17. ГРМ. СПб, 2001
Савчук В. Конверсия искусства. СПб., 2001
Фотография постэротичекой эпохи / Онтология возможных миров / материалы научной конференции под. ред. Б.И. Липского. СПб., 2001
Black & White Petersburg 1703-2003: Catalogue. St. Petersburg, 2002
The Nude in the post-erotic Age. Das rigorose Glück. Erste Annaerung. Hrg. Bernd Ternes und dem RG-Verein. Marburg, 2002
St. Petersburg in Black-and-White. State Russian Museum, Palace Editions, 2003
Вальран В.Н. Ленинградский андеграунд: живопись, фотография, рок-музыка. СПб., 2003
Две воды. Санкт-Петербург. Альбом. СПб., 2003
Русский музей представляет: Черно-белый Петербург / Альманах. Вып. 45. ГРМ. СПб, 2003
Русский музей представляет: Император Павел I. Нынешний образ минувшего / Альманах. Вып. 100. ГРМ. СПб., 2004
Савчук В. Философия фотографии. СПб., 2005
Стигнеев В. Т. Век фотографии. 1894-1994. Очерки истории отечественной фотографии. М., 2005
Oбнажение. Новая русская фотография. Альбом. Клин, 2006
Фотоэстафета от Родченко до наших дней. Страницы истории советской и современной российской фотографии. М., 2006
Подольский Н. Homo photos. Александр Китаев / За объективом. Эссе о петербургских фотографах и фотографии. СПб.-М, 2008
Форпост. Фотоальбом. М, 2012
Fotofest 2012 biennial. Fine print auction. Houston, Texas, USA
Подольский Н. Ген художника в фотографической реальности. Эссе о художественной фотографии. СПб., 2013
Васильев С. Призвание-фотограф. Челябинск, 2014
Изобразительное искусство Санкт-Петербурга. М, 2014
Александр Китаев 1952 родился в Ленинграде. Работал фотографом на судостроительном предприятии (1978-1999). Начальное фотографическое образование получил в фотоклубе «ВДК» и на курсах фотокорреспондентов Дома Журналистов. С 1975 года ведет активную творческую выставочную деятельность – автор 35 персональных и участник более 70 групповых выставок в России и за рубежом. Член Союза Фотохудожников Росси (1992). Член объединения “Фотоpostscriptum” (1993). Член Союза Художников России (1994). Произведения находятся в Российских и зарубежных государственных и частных собраниях. В настоящее время работает как free-lance photographer.
ПЕРСОНАЛЬНЫЕ ВЫСТАВКИ
1988
«Город без кумача». магазин-салон «Невский, 91», Ленинград
1991 «Игра с пространством». Дизайн-фирма «Сосново», Ленинград.
1994
«A POSTERIORI». «PS-Place», Санкт-Петербург.(к)
«Константы». Выставочный зал Московского района.Санкт-Петербург (каталог)
«Проделки Вертумна». Студия «Табурет», Санкт-Петербург
1995 «Белый интерьер». «Золотой сад». Издательство «ЛИМБУС-ПРЕСС», Санкт-Петербург
1996 «PHOTOSYNKYRIA 96». 9th International Meeting. Фессалоники, Греция
«Петербургский альбом». Галерея «Старая деревня», Санкт-Петербург
«Взгляд изнутри» (FOTOFAIR’96) . Центральный выставочный зал «Манеж», Санкт-Петербург
«Петербург взглядом Вуббо де Янга, Амстердам глазами Александра Китаева». Nieuwe Kerk, Aмстердам; Центральный выставочный зал «Манеж», Санкт-Петербург.
«Образы Святой горы». КОДАК Про-Центр, Санкт-Петербург.
ГРУППОВЫЕ ВЫСТАВКИ
1988 «…город, знакомый до слез». Выставка-акция объединения «Община фотохудожников», Ленинград — Москва.
1989
«Оружием смеха». Всесоюзная фотовыставка, г.Армавир (к)
IV Биеннале аналитической фотографии. Йошкар Ола, Чебоксары (к)
1993 «Ежегодная выставка Союза фотохудожников России». Центральный Дом Художника, Москва
«Фотоpostscriptum». Русский музей, Санкт-Петербург (к)
1994-96 «Самоидентификация. Аспекты санкт-петербургского искусства 1970-х — 1990-х годов». Киль, Берлин, Осло, Сопот, Санкт-Петербург
1995 «Новейшее фотоискусство из России». Франкфурт, Дюссельдорф, Карлсруэ, Ганновер, Гертен, Германия.
1997 «Петербург’ 96», Центральный выставочный зал «Манеж», Санкт-Петербург
«Северная мечта» (CD-ROM Photo-show) в рамках фестиваля «Салют, Петербург», World Financial Center, Нью-Йорк, США
«Окно в Нидерланды», Выставочный центр Союза художников, Санкт-Петербург; Галерея Лили Закировой, Хесден; выставочный зал Де Вааг, Лесден; Консерватория г. Гронингена, Гронинген;
«Фотоэстафета: от Родченко до наших дней», Муниципальная галерея «А-3», Москва;
«100 фотографий Петербурга», Библиотека им. В.В.Маяковского, Санкт-Петербург; Русский культурный центр, Прага;
«Projectus. Брошенный вперед», Выставочный центр Союза художников, Санкт-Петербург (каталог);
«Новая фотография из России», Gary Edwards Gallery, Washington, D.C., US;
«Выставка работ народной фотостудии «ВДК», Выборгский Дворец Культуры, Санкт-Петербург;
«Сдвиг. От Ленинграда к Петербургу», Музей Ф. М. Достоевского, Санкт-Петербург;
«Вавилонская башня», Галерея «Арт Коллегия», Санкт-Петербург;
«Тара INCOGNITA», Музей Ф. М. Достоевского, Санкт-Петербург
КОЛЛЕКЦИИ
Государственный русский музей, Санкт-Петербург
Государственный Музей истории Петербурга, Санкт-Петербург
Музей фотографических коллекций, Москва
The Gary Ranson Center for Humanitarian Researches, Остин, Техас, США
The Navigator Foundation, Бостон, США
Mendl Kaszier Foundation, Антверпен, Бельгия
Коллекция ресторана «Вена», Санкт-Петербург
Коллекция Фонда «Свободная культура», Санкт-Петербург
Коллекция издательства «ЛИМБУС-ПРЕСС», Санкт-Петербург
Банк «Империал», Санкт-Петербург
Paul Zimmer, Штутгарт, Германия
Herbrand, Кельн, Германия
и другие частные коллекции Германии, Финляндии, Греции, Нидерландов, США и России.
Источник http://www.photographer.ru/resources/names/photographers/26.htm
О книге Александра Китаева «Петербургский свет в фотографиях Карла Даутендея»
Дмитрий Северюхин
Александр Китаев
Петербургский свет в фотографиях Карла Даутендея
СПб, «Росток», 2016 – 204 с. (Серия ФОТОРОССИКА)
ISBN 978-5-94668-188-9
По вопросам приобретения и распространения обращаться:
[email protected],
[email protected];
www.rostokbooks.ru
Книга известного петербургского фотографа, куратора, историка фотографии Александра Китаева рассказывает о разных этапах жизни и творчества выдающегося пионера фотографии Карла Даутендея, создавшего первые достоверные фотографические запечатления представителей высших слоёв российского общества.
Книга адресована широкому кругу читателей, интересующихся историей фотографии и культурой Петербурга.
Имя пионера фотографии Карла Даутендея малоизвестно не только широкой публике, но и специалистам, между тем, 19 лет жизни и творчества Даутендея прошли в столице Российской империи, и он стоял у самых истоков отечественной светописи. Не вдаваясь в перечисление причин сложившегося положения вещей, отметим лишь одну – на протяжении почти всего XX века государственное устройство России, мягко говоря, не способствовало изучению дореволюционной культуры, и, как следствие, огромный пласт документов и материалов по истории отечественной фотографии оказался мало освоен и описан. До настоящего времени едва ли не единственным источником знаний о жизни и творчестве фотографа служила никогда не публиковавшаяся на русском языке художественная автобиография его сына, известного немецкого художника и поэта Макса Даутендея. И вот теперь, на 204 страницах книги Александра Китаева, известного российского фотографа и историка фотографии, мы впервые читаем подробно изложенную и подтверждённую документами выверенную биографию светописца. Кроме того, в ней воспроизведено более 170 превосходных редчайших фотографических сокровищ, предоставленных отечественными и зарубежными государственными собраниями, а также частными коллекционерами России и Германии. Здесь же автором опубликованы десятки документов, относящихся к ранней поре отечественного фотоискусства.
Полная взлётов и падений жизнь Карла Даутендея, захватывает. Он родился в крошечном саксонском Ашерслебене. В 1839 г., в год рождения фотографии, потерял отца и выучился на оптика-механика. В 1841 г. купил в Лейпциге камеру-обскуру и, самостоятельно освоив дагерротипию, вступил на полный коммерческих рисков и конкурентной борьбы путь профессионального портретиста. В 1843 г. новообращённый художник изготовил дагерротипные портреты герцога Леопольда Дессаусского и его семейства. В том же году, заручившись письмом к российской императрице, 24-летний саксонец прибыл в Санкт-Петербург. В скором времени он стал одним из лучших дагерротипистов столицы, а в 1847 г., раньше большинства своих коллег, покончил с дагерротипией и перешёл на перспективную фотографическую технологию по методу Тальбота. Изготавливая портреты представителей высших слоёв российского общества, к началу 1850-х гг. мастер-новатор занял лидирующее место в петербургском фотографическом мире. В середине 1850-х гг., после изобретения коллодионной технологии и тотального шествия т. н. «визитных карточек», он вновь наособицу – первым в России внедрил фотолитографию, снимал лучших представителей русской культуры и распространял их портреты через журналы и художественные салоны. В Санкт-Петербурге Даутендей был дважды женат. Первая жена, родив ему четырёх дочек, покончила с собой. Вторая жена-петербурженка родила ему здесь сына. В 1862 г. семейные и деловые обстоятельства сложились так, что фотограф вынужден был покинуть Россию и поселиться в Баварии, в Вюрцбурге, где его ждали новые взлёты и падения. Здесь, начав дело с нуля, назвавшись «фотографом из Петербурга», он вновь стал ведущим портретистом и обеспеченным человеком. В немецкий период его жизни скончалась от неизлечимой болезни его вторая жена, родившая ему ещё одного сына, покончил жизнь самоубийством его первенец, а младший сын, наотрез отказавшись продолжить дело отца, стал, как уже говорилось, поэтом и художником.
Книга Китаева «Петербургский свет в фотографиях Карла Даутендея» больше, чем просто биография одного из первых фотографов, работавших в столице императорской России. Автор, погружая читателя в социальную атмосферу николаевского, а затем пореформенного Петербурга, довольно подробно рассказывает о началах фотографии в России и Европе, показывает, как профессиональное окружение мастера, так и психологическую среду, в которой приходилось действовать первопроходцам светописи. Книга написана понятным языком и отлично иллюстрирована первоклассными артефактами ранней фотографии.
Великолепные работы Карла Даутендея более 150 лет пребывали в забвении и теперь празднуют своё настоящее воскрешение. Книга Александра Китаева проливает свет не только на удивительную жизнь и фотографическое наследие пионера фотографии, но делает захватывающе интересной историю культуры второй половины XIX века.
Дмитрий Северюхин,
доктор искусствоведения, профессор
Им не было скучно
Комментарий Александра Китаева
Со дня своего обнародования в 1839 году светопись принялась стремительно завоёвывать мир. Фотографы, пребывая в безоглядном и безостановочном движении, то карабкаясь на скалистые пики, то ныряя в глубины океана, в исторически короткое время захватили земной шар, после чего устремились в бездну вселенной и стали всё чаще проникать в космос людских душ. Ретранслируемое более двух веков подряд журнально-газетное – «Фотография в наши дни достигла необыкновенного совершенства», – неувядаемое клише заголовков сводок о её боевых действиях. Эта атака фотографов по всем фронтам, на все сферы человеческой деятельности, на сложившиеся веками устои мироздания, сопровождалась (и сопровождается) непрерывной модернизацией и совершенствованием светописного инструментария, умножая арсенал политиков и духовников, учёных и художников, воинов и мирных граждан. Однако и сегодня начало этого грандиозного всеобъемлющего вторжения остаётся малоизученным. Несмотря на давнее заявление Беньямина – «Туман, окутывающий истоки фотографии, всё же не такой густой…», – попытки прикосновения к роднику остаются совершенно рудиментарны, и, как следствие, сегодня многие авангардные фигуры пионеров светописи едва просматриваются сквозь толщу немилосердных лет. Тому немало причин, и не след их здесь перечислять, но важно отметить, что неприятие технической природы нового искусства сыграло с человечеством недобрую шутку: более века самым надёжным убежищем для инкунабул ранних лет фотографии оставались лишь легко уязвимые шкафы регистратуры да семейные альбомы. Конечно, воздействие светописи не было столь явным и зримым, как паровой двигатель, строительство железных дорог, внедрение электричества и воздухоплавания, но из всех порождённых в «железный век» и ошеломлявших современников технических новинок лишь фотография имела шанс обрести статус ещё одной музы и влиться в их хоровод. Но так не случилось.
«Фотография освободила живопись от скучной работы, прежде всего – от семейных портретов», проронил Огюст Ренуар, сделав карьеру светского портретиста. Как раз эта, по мнению именитого импрессиониста, невесёлая работа, стала амплуа Даутендея и большинства первых профессионалов светописи. Им не было скучно, и «руководители солнца» всего за первые полвека существования светописи наполнили семейные альбомы таким числом запечатлений, сколько не сделали бы все вместе взятые ренуары всех стран мира. Миллионы землян охотно предстали перед их светописными снарядами и сохранили для потомков свой достоверный облик. Между тем, вхождение фотографического портрета в повседневную практику, в быт, (область изящного – табу!) происходило далеко не мирно и вызывало подчас жёсткое неприятие многих интеллектуалов. Во второй половине XIX века «нового рода живопись» поносили, унижали, но нет ни одного хулителя, который бы не пришёл к фотографу снять с себя портрет, а потом с гордостью не разослал бы его друзьям и родственникам. И тем не менее с тех пор, как «люди заставили солнце – красу и движущую силу вселенной – быть живописцем» (Булгарин), от высокомерия ценителей прекрасного и мещанского небрежения исчезло несть числа драгоценных «снимков с натуры». В короткий по историческим меркам срок светописных произведений утрачено, пожалуй, намного больше, чем любых других памятников культуры от войн и революций, пожаров, наводнений и прочих стихийных и рукотворных бедствий.
Для меня нет сомнения, что Карл Даутендей – одна из ключевых фигур в фотографии XIX века, и изучение его жизненного и профессионального пути имеет важнейшее значение для понимания происходящих в то время в обществе и в фотографии процессов. Мастер стоял у истоков излюбленного ныне рода деятельности рода человеческого и прожил вместе с фотографией, умножая и совершенствуя её, более полувека. Светопись за время пройденной ими совместно дистанции эволюционировала от серебряной дощечки, на которой Дагерр заставил солнечный луч запечатлевать мир видимый, до открытия клиентом Даутендея Конрадом Рентгеном неизвестных лучей, способных рисовать на светочувствительной стеклянной фотопластинке невидимое.1 Однако, подавляющее большинство созданных Даутендеем запечатлений на сегодня утрачено, а уцелевшие рассорены по разным странам. (Последнее, впрочем, не удручает, ведь интернационализм – родовая черта фотографии.) В такой стартовой обстановке началась работа по воссозданию биографии первопроходца.
Давление, оказываемое практичным Карлом Даутендеем на своего романтического отпрыска, оказалось столь мощным, что, сопровождая «блудного сына» в кругосветных путешествиях, преследовало его долгие годы. Возможно, напряжение спало лишь тогда, когда из-под пера уже не молодого и известного писателя Макса Даутендея вышла книга «Дух моего отца». В ней, отставив свои любимые блуждающие рифмы, Максимилиан внятно и талантливо пересказал слышанные с детства рассказы отца о первых опытах в фотографии, о пережитых им в России передрягах и его страстном, но тщетном стремлении передать дело своей жизни в сыновьи руки. Кроме этого бесценного источника, мы обязаны писателю ещё одним кладезем: проведя жизнь в непрерывных странствиях, он каким-то чудом сумел сохранить архив отца, часть которого позже оказалась в муниципальном архиве Вюрцбурга в составе «фонда писателя Макса Даутендея».2 К слову, собрания семейных фотографических портретов при земной жизни их первых обладателей, равно как и при жизни первого поколения наследников, не вызывали никакого общественного интереса и носили функцию исключительно фамильной памяти. (И в этом их отличие от портрета живописного.) Лишь в бурном для Европы XX веке, при внуках и правнуках, многие семейные архивы поневоле оказались в музейных фондах, и то лишь в качестве вспомогательного утилитарного, иллюстрационного материала для тех или иных исследований в области материальной культуры.
И тут невозможно не обратить внимание на разницу между семейным альбомом клиента-обывателя и собственным архивом фотографа. И в том и в другом: дорогие сердцу лица, но если в первом – оконченные и оплаченные образчики чужого труда, то у их автора-исполнителя – иное. Каждый фотограф знает, что как раз снимки, сделанные «для себя» и «для своих», а не для капризного клиента, есть самый верный ключ к пониманию устремлений, исканий и методов работы коллеги. Кто, как не ближайшие родственники и друзья, могут с должным смирением и пониманием терпеливо сносить экзерсисы осваивающего новации светописца? Кто, как не они, превращаясь в безропотных статистов, становятся первыми моделями ищущего совершенства артиста, участниками его нескончаемых опытов, его рискованных экспериментов, во время которых, отправляясь в неизведанное без страха неудачи, портретист может пробовать новую оптику, тестировать фотоматериалы, ставить сомнительный свет, отрабатывать новые позы, приёмы композиции и т. д. и т. п.? Даутендей, как и многие фотографы всех грядущих генераций, оттачивал своё мастерство на съёмке близких людей, и по счастью в нашем распоряжении оказалось довольно много таких фотографий. Мне не должно впадать в искусствоведческий анализ, да и Даутендей никогда не называл себя художником, но удивительно, с каким изяществом выстроены его снимки с дочерьми, с сыновьями, с другими родственниками, как точны и непринуждённы многие одиночные портреты в его исполнении – всё это признаки не только высокого мастерства и изрядно развитого чувства прекрасного, но и безусловного таланта.
Не претендуя на полноту обзора всех сохранившихся работ Карла Даутендея, автор ставил своей задачей выявить лишь фотографии, раскрывающие и поясняющие основные этапы профессиональной деятельности мастера и вехи становления некогда новой профессии – фотографа. Удалось ли это – судить читателю.
А. Китаев
Источник http://www.photographer.ru/events/review/6900.htm
Фотографии Александра Китаева можно увидеть тут
18 ноября Школа визуальных искусств (Москва) приглашает на эксклюзивную лекцию известного фотографа, куратора, историка фотографии Александра КИТАЕВА в рамках новой рубрики Школы #ПИТЕРФОТОФЕСТ-2018. продолжение*.
Тема лекции Александра Китаева: «ФОТОМАНИЯ. Сдвиг от фешенебельной гостиной к приюту разночинца».
Начало в 15. 00
Мы узнаем о фотографической пандемии, буквально охватившей все человечество в первое столетие изобретения фотографии и поймем буквальный смысл слов: «фотомания», «картомания», «альбомомания», удивимся тому, что, казалось, бы порождение 21 века «нет фотографии — нет человека или события» корнями уходит в век 19-й.
Александр КИТАЕВ: «Светопись, подававшая большие надежды стать новым искусством, с пятидесятых годов XIX века смирила свои амбиции и, занявшись обслуживанием повседневных треб разночинцев, прочно укрепилась в звании ремесла. Рядом с испокон веков освящавшим семейные обряды представителем церкви встало новое действующее лицо – фотограф, освещавший эти события. Таинства церковного обряда и таинственное светописное изображение слились в семейном альбоме, положив начало выстраиванию собственной родословной традиции, подобной считавшемуся прежде исключительной привилегией дворянства генеалогическому древу. Там же, в доказательство своей причастности к политической и общественной жизни стран, наряду с иллюстрирующими этапы семейной жизни снимками, стали соседствовать портреты знаменитостей. Явление это в истории фотографии получило название «картомания» или, по-другому – «альбомомания». Что, впрочем, не меняет сути – страстное коллекционирование фотографических карточек и размещение их в домашних альбомах обрело характер пандемии».
Александр Александрович Китаев - советский, а позже российский мастер фотографии, историк, художник. Автор 4 книг и множества публикаций по фотографическому искусству. Его фотопортреты являются эталоном жанра, а наиболее известными циклами считаются работы, посвященные Афонскому монастырю, Петербургу и Нидерландам.
Увлечение
Родился Александр Китаев в Ленинграде 23 ноября 1952 года. После войны и страшной блокады прошло не так много времени, и мальчик был свидетелем, по сути, второго рождения города. Уже в этот период зародилась любовь к Ленинграду-Петербургу, которую художник пронес через всю жизнь. Выразить свои чувства хотелось именно с помощью фотографии - инструмента, позволяющего «остановить мгновение времени».
Такая возможность появилась в начале 1970-х годов. После окончания школы парень из простой семьи устроился слесарем на известный электромеханический завод «Заря», на котором, кстати, от звонка до звонка проработал 8 лет (1970-1978). Параллельно в 1971 году он поступил на заочное отделение Северо-Западного политехнического института.
В стенах учебного заведения он познакомился с ребятами из фотоклуба Выборгского дворца культуры (ВДК). Это был не просто кружок по интересам, а старейшее сообщество фотографов в стране, где делились опытом с молодежью выдающиеся мастера своего дела. Александр не мог упустить возможность повысить свое мастерство, и в 1972 году пополнил ряды фотоклуба.
Призвание
Внутри сообщества фотографов-любителей ВДК выкристаллизовалась замечательная команда в лице А. Китаева, С. Чабуткина, Е. Скибицкой, Б. Конова, Е. Покуц. Ребята и девчата образовали творческую группу «Окно» и несколько лет плодотворно работали вместе. Они не единожды становились лауреатами различных конкурсов народного творчества, городских, всесоюзных и даже международных выставок.
Александр Китаев не желал останавливаться на достигнутом. Его ум требовал больших знаний. Он поступил в университет рабкоров, действовавший при Ленинградском Доме Журналистов, на факультет фотокорреспондентов. После его окончания в 1977 году Александр Александрович смог заниматься фотографией профессионально. Он без труда получил работу штатного фотографа на знаменитом судостроительном режимном заводе «Адмиралтейские верфи», где в том числе строили военные корабли.
Поиск
По мере накопления опыта всякому мастеру хочется делиться им с учениками, чтобы его изыскания не пропали даром. Не стал исключением и Александр Китаев. В 1879 году он принял самое деятельное участие в создании нового фотоклуба при Доме дружбы народов. Его так и назвали - фотоклуб «Дружба». Три года мастер делился с молодежью и коллегами профессиональными секретами. Но в 1982-м по неизвестным причинам вышел из состава организации, занявшись самостоятельным творчеством.
В последующие годы он много работал, экспериментировал, искал себя в других областях искусств. Но тесного живого общения с коллегами явно не хватало. В 1987 году Александр Александрович влился в ряды фотоклуба «Зеркало», в 1988-м состоял в ленинградском объединении «Фотоцентр» при ДК им. «Ильича», в 1989-м являлся членом товарищества «Община фотохудожников», созданного Р. Мангутовым. Эти годы прошли в кропотливой работе, поиске новых сюжетов на волне перестройки и гласности, по сути - поиске себя, как автора.
Творчество
Еще в 1980-х годах Александр Китаев приступил к созданию одного из самых известных фотоциклов Ленинграда, впоследствии ставших каноническими в Как отметил один из критиков, работы Китаева находятся вне времени и пространства. Фотограф так тонко улавливал момент съемок, что невозможно сказать, к какому периоду относится фотография: это современный Петербург, советский Ленинград, или царский Петроград?
Еще одной знаковой работой того периода стало создание циклов фотопортретов наиболее известных деятелей ленинградской культуры. Позже, в новой России, проект продолжился. Благодаря этой серии Александр Александрович стал известен как один из лучших в стране портретистов-фотографов.
С 1990-х годов мастер экспериментирует в новой для себя технике химографии и фотограммы- области абстрактной фотографии. Творчество Китаева было высоко оценено. В 1992 году его приняли в Союз фотохудожников России, а спустя 2 года - в Союз Художников России.С 1998 года галереи фотографий Александра Александровича выставляются на «Традиционном осеннем Фотомарафоне».
Новый этап
Период 1996 по 2000 гг. ознаменовался созданием серии «Окно в Нидерланды». Работа проводилась в тесном сотрудничестве с коллегами из голландского издания Wubbo de Jang. Проект получился на редкость удачным и получил лестные отзывы от профессионалов. В работах проводятся параллели между двумя портовыми городами, в равной степени справедливо называемыми «Северной Венецией».
В 2000-е годы Китаев перешел на новый творческий уровень. Он становится организатором издательства Арт-Тема, целью которого является издание литературы по фотографическому мастерству. С середины 2000-х начинает писать книги по фотографии. Это не просто практические руководства, а взгляд на фотографию как объект искусства. Автор активно осваивает сеть Интернет. Одно время он являлся редактором онлайн-журнала Peter-club.
Нельзя обойти стороной уникальный цикл фотографий серии «Афон». Автор пять раз отправлялся в экспедиции на святую гору и создал удивительную летопись жизни одного из самых закрытых монастырей мира.
Издания
- Фотограф о фотографии (2006).
- Стереоскоп. Субъективно о фотографах (2013).
- Poste restante. С.-Петербург Ивана Бианки (2015).
- Петербургский свет в фотографиях Карла Даутендея (2016).
С 2012 года Китаев занимается образовательной деятельностью. Преподает фотоискусство в различных фотоцентрах, школах, учебных заведениях. Опыт мастера высоко востребован.